Нурлан Рахметов: Налоговая сфера – одна из самых коррупциогенных

– Откуда растут ноги у объявленной вами борьбы с коррупцией в налоговом комитете Минфина?

– Я как менеджер должен стремиться к тому, чтобы наша корпорация, в данном случае налоговый комитет Минфина РК, работала эффективно. Коррупция априори на любом предприятии и в любой сфере – зло, мешающее плодотворной работе. Если мы снизим уровень коррупции в налоговых органах, то, во-первых, поступлений в бюджет станет значительно больше (а это и есть наша основная задача), во-вторых, будет налажен эффективный налоговый контроль, что тоже является одной из главных функций налоговиков. Это в интересах всего общества.

– Главный источник коррупции в налоговых органах – это налоговый аудит и налоговые проверки. Что делается для исключения прямого общения проверяемого с налоговиками?

– Основной инструмент и этап налогового контроля – это и есть налоговый аудит. Если мы найдем способ сократить коррупцию, то аудиторы будут меньше брать взяток и лучше работать. Налоговики должны выбирать объектами своих проверок те предприятия, где наиболее высока вероятность дополнительных начислений в бюджет, и добиваться, чтобы эти доначисления поступили в бюджет. Искоренить прямой контакт налоговика и налогоплательщика при проверке вряд ли удастся. Налоговики в любом случае должны идти на аудируемое предприятие, смотреть его документы. Контакта нет при сдаче отчетов в электронном виде, но при проверке аудитор должен анализировать полученную документацию и получать пояснения от налогоплательщика. Ведь если кто-то недоплачивает налоги, то это надо доказать – сначала самому налогоплательщику, а затем, возможно, в суде. А как тут без документов, без выхода на налоговую проверку? По-другому пока не получится.

– Вам лично часто доводилось ходить на такие проверки, будучи рядовым фискалом? Как часто вам предлагали развести все полюбовно?

– У меня опыта в этом плане маловато, так как до руководящей должности я занимался в налоговой системе анализом и прогнозированием и не был аудитором. Поэтому большой практикой похвастать не могу. Конечно, если у налоговика маленькая зарплата, а он имеет дело с большими суммами налоговых доначислений, то нужно обладать определенным гражданским мужеством, чтобы наступить на горло собственной алчности. Недавно мне довелось побывать в сингапурском центре международных инвестиций. Жители этого государства не понимают того, как налоговик может получать мало? Для них это нонсенс. У них даже есть соответствующая поговорка: если голодной собаке предложить принести кролика, то она его съест. У них вчерашний выпускник вуза получает, придя работать в налоговые органы, 30 тысяч долларов в год.

– А вам ваши действия не напоминают манипулирование голодной собакой? Ведь вы, не подняв зарплату своим подчиненным, требуете не съедать потенциального кролика на ужин.

– Да, это сложная задача. В целом по стране решение данной проблемы видится в проводимой административной реформе. И в сфере налогового администрирования нужен комплекс мер. Простым поднятием зарплаты, проблему не решить. Одна из предпринимаемых мер – автоматический отбор на налоговые проверки. Сама методика, уже имеется, но информационная система будет готова только во втором полугодии этого года. Когда мы внедрим эту систему, информационная программа сама будет выбирать из общей базы данных тех налогоплательщиков, которые подозрительны именно на предмет наличия за ними сокрытых налоговых обязательств. Например, может смутить слишком маленький коэффициент налоговой нагрузки и большие обороты. Допустим, какое-то предприятие трудится в какой-то отрасли, и в целом по этой отрасли средний коэффициент налоговой нагрузки равен 20 процентам, а у этого предприятия он не дотягивает и до пяти процентов. Возникает вопрос – почему? Скорее всего, оно не доплачивает налогов, и его надо проверить. То есть на этом предприятии существует большая вероятность каких-то нарушений налогового законодательства, и именно на такие предприятия надо выходить с проверками. Ко второму фактору мы причисляем принятую в этом году четкую методику налоговых проверок. Чтобы налоговики при проверках не шли кто в лес, кто по дрова, обращая внимание то на одно, то на другое, а действовали единообразно.

– Как построить высокоэффективную систему управления налоговой службы?

– Глава государства не раз говорил, что мы должны перенимать и внедрять в госсекторе лучший опыт корпоративного управления. Прежде всего, надо определить стратегию и стратегические цели. Если исходить из того, что уровень налогового администрирования можно оценить через отношения всех налогов к валовому внутреннему продукту (ВВП), то этот показатель (и его динамика) должен быть одним из ключевых для оценки налоговиков, и стратегическая цель может быть выражена через достижения целевого значения этого показателя. Сейчас доходы по налогам к ВВП составляют 22,8 процента. Мы ставим цель к 2010 году достичь по этому показателю не менее 26 процентов. И это несмотря на предполагаемое снижение налоговых ставок. Если налоговый комитет не достигнет этой цели – значит, плохо сработал. Качество налоговых услуг должно удовлетворять клиента. Этого, к сожалению, у нас пока нет. Поэтому мы и ставим перед собой цель – к 2010 году не менее 90 процентов налогоплательщиков должны быть довольны услугами фискалов. Я не идеалист, и понимаю, что при любом раскладе всегда найдутся налогоплательщики, которые будут недовольны работой налоговиков, потому что, даже будучи идеальными услугодателями, мы все-таки «отбираем» деньги в пользу казны.

– Вам не кажется, что росту уровня коррупции в налоговых органах способствует сложное налоговое законодательство?

– Все равно всех налогоплательщиков охватить проверкой мы не сможем. Об этом свидетельствует статистика: среди юридических лиц коэффициент охвата составляет 13 процентов. А по Налоговому кодексу срок налоговой исковой давности – 5 лет. Чтобы всех охватить, коэффициент охвата должен быть 20 процентов. В том же Сингапуре при 6 млн населения всего 1,5 тысячи налоговиков, которые и не собираются всех подряд шерстить на предмет налоговой законопослушности. У нас на 15 млн казахстанцев – 11 тысяч налоговиков. Вроде и резервы есть, но проблема в другом – у них простое законодательство, не такое сложное, как у нас. У них все равны. А у нас есть множество льгот, специальных налоговых режимов, специальных экономических зон и пр. Значит, нужна масса специалистов-налоговиков, разбирающихся во всех этих тонкостях – один должен знать особенности этого спецрежима и СЭЗа, другой – того и т.д. У нас есть целые отделы по работе с малым бизнесом из-за того, что по нему – отдельные налоговые режимы. Если бы все работали в одном режиме, то и эти люди были бы не нужны. Тогда можно было бы сокращать людей и повышать за счет этого зарплату.

– Есть ли разработанная система критериев оценки деятельности налоговых органов? Из чего она должна состоять?

– Прежде всего, должна быть система сбалансированных показателей из базовых критериев. Мы пока к этому только идем. У каждого управления должен быть свой показатель, который так или иначе связан со стратегическими целями. В принципе, что-то подобное у нас уже есть. Это так называемые 117 критериев деятельности территориальных подразделений, которые введены в прошлом году. Раньше они подпадали под них заочно, а по итогам квартала этого года – уже осознавая наличие критериев. Смысл – дать больше прав и полномочий и спрашивать при этом жестко за недостижение цели.
Анализ Всемирного банка показал, что в момент ввода нового Налогового кодекса была очень хорошая идея – отмена всех льгот и снижение ставок. Но, снижая последние – тот же НДС, индивидуальный и социальный налоги, мы не отменили (если не сказать увеличили) льгот. Их становится все больше и больше. Каждая СЭЗ требует создания на его территории специального налогового комитета. В итоге налоговики следят не за тем, чтобы собирать налоги, а за тем, чтобы этот налогоплательщик СЭЗ удовлетворял условия, которые позволяют ему не платить налоги. Мы занимаемся не своим делом.

– Не пора ли отменять льготы?

– Есть понятие экономической целесообразности, создание налоговых стимулов для продвижения экономики. Но, как руководитель налоговой службы, считаю, что, если мы хотим добиться эффективного администрирования и искоренить коррупцию, нужно упростить налоговое законодательство.

– И когда же наступит налоговый рай?

– Это достаточно далекая перспектива. Отменять льготы или нет – вопрос политический. Я лишь, как главный фискал, говорю: сложная налоговая политика ведет к сложному налоговому администрированию, что в конце концов отражается как на эффективности работы, так и на уровне коррупции.

– Вы предложили ввести конкурсную систему назначения руководителей областных налоговых органов. Поддержан ли ваш почин министром Коржовой?

– Эту систему мы согласовали с Агентством по государственной службе. Когда я доложил об этом министру, то Наталья Артемовна наложила резолюцию: распространить на все комитеты Минфина. Если посмотреть, сколько на тысячу человек приходится коррупционных правонарушений и преступлений, то у нас по сравнению с другими госорганами показатель один из самых низких. При этом значительная доля заведенных уголовных дел рассыпается в судах. Так, за первый квартал 2007 года возбуждено 15 дел, но осужден лишь один налоговик. Количество работников, привлекавшихся к уголовной ответственности за коррупционные нарушения, снизилось с 46 в 2005 году до 43 в 2006-м. Удельный вес таких преступлений в расчете на 1000 единиц штатной численности в налоговых органах составил 4,4 единицы, что намного ниже по сравнению с другими органами. Хотя налоговый комитет чаще других госорганов соприкасается с населением, поэтому и коррупциогенность (т.е. вероятность возникновения ситуаций, порождающих коррупцию) здесь высокая.

– Можно ли автоматизировать Налоговый кодекс? То есть положить его на язык программного обеспечения, на язык информационной системы?

– Сначала сам Налоговый кодекс нужно сделать настолько простым, чтобы его можно было положить на язык информационной системы, то есть машины, которая может дать четкий ответ на любой вопрос. У нас, к сожалению, этого пока в налоговой библии не наблюдается. Его нельзя положить на язык машины, потому что он очень сложный. Тогда можно было бы говорить о полной победе над коррупцией. Но эта цель сродни коммунизму, а потому недостижима. Ни в одной стране такого нет. К этому можно лишь стремиться.

– Объясните, пожалуйста, почему налоговики так любят Техаkаbаnk? Его отделения расположены во всех ваших подразделениях.

– В свое время Техаkаbаnk обратился к налоговому комитету по Алматы с предложением оборудовать за свой счет расчетно-кассовые отделения в наших подразделениях для удобства клиентов. От других банков предложений не было, и налоговики согласились. Но клиентов при этом никто не заставляет обслуживаться только там, в Техаkаbаnk. Получается как всегда: кто-то пришел, вложил деньги – тут же нашлись недовольные.

– Есть ли у вас хобби, кроме создания чистого от коррупции налогового органа? Или вы даже на ночь читаете Налоговый кодекс, а голова все время забита цифрами?

– Трудно ответить (смеется). Иногда работе отдаешь больше, чем положено. Просто налоговая система настолько глубокая сфера, что забываешь обо всем на свете. Для меня и хобби, и кайф – это моя работа. К ночи настолько сильно устаю, что сразу засыпаю, без всякого чтива. В редкие свободные минуты люблю общаться с друзьями. Как математик по образованию, я очень склонен к сухим цифрам и логике. Это и определяет философию моей жизненной позиции.