Новак: роль ОПЕК в мире теперь другая

 

Россия вносит свой вклад в стабилизацию мировых цен на нефть, отказываясь от увеличения объемов добычи. Какое будущее у российского ТЭК в условия западных санкций, как будет решаться вопрос с импортозамещением, нам рассказал министр энергетики России Александр Новак. Об этом пишет сайт Вести Экономики.

Александр Валентинович, внесите ясность. Россия собирается снижать добычу, для того чтобы влиять на мировые цены на нефть, или не собирается? Потому что было много заявлений от информагентств, все ссылались на вас, но звучали совершенно противоположные мнения. Разъясните?

Могу сказать, что таких решений точно нет на сегодняшний день. Это вопрос такой достаточно сложный, комплексный и непростой, потому что мы не Саудовская Аравия, которая имеет возможность быстро уменьшить добычу, быстро нарастить. У нас работают наши государственные компании, частные компании на рынке. И сделать резкое снижение или резкое увеличение — это невозможно физически сделать.

У нас свои особенности добычи нефти, своя законодательная база, нормативно-правовая база. И в целом, я могу сказать, что это вопрос, который требует тщательного анализа ситуации в целом на нефтяном рынке, которая сегодня происходит. Мы видим, что, если брать историческую данность, фактически цены на нефть постоянно колеблются, и это носит циклический характер.

Всегда, когда цена повышается, появляются новые проекты, более рентабельные, появляется больше инвесторов, и соответственно объемы предложений увеличиваются. Когда цена снижается, менее рентабельные проекты уходят, инвестиций становится меньше, соответственно это дает следующий импульс для повышения цены. Поэтому эта синусоида, она постоянная.

Но что мы видим сейчас? Есть некие особенности, поскольку появление новых технологий – добыча сланцевой нефти, трудноизвлекаемых залежей, повышение коэффициента извлечения нефти, они внесли некие свои корректировки. Сегодняшняя ситуация, она некая такая особенная. Она требует тщательного анализа, потому что даже снижение цен на сегодняшний день не факт, что приведет к снижению инвестиций в такие проекты, как сланцевая нефть, трудноизвлекаемая нефть.

Новые технологии значительно снизили себестоимость добычи нефти. Роль ОПЕК, которая была на протяжении последних 40 лет, она существенно изменилась. Мы общались со многими министрами стран, которые входят в в этот картель.

Почему сегодня ОПЕК между собой внутри конкурирует? С осторожностью относятся к сокращению добычи: повлияет ли это на спрос, повлияет ли это на предложение. Ситуация не та, которая была еще 10 лет назад. И в этом смысле мы тоже готовы, как страна, которая является лидером в мировой добыче, обсуждать эти процессы. Основные наши идеи заключаются в том, чтобы в ближайшее время вместе с другими странами посмотреть на эту ситуацию более тщательно и обменяться информацией, опытом, пониманием ситуации, прогнозом на рынке.

Я правильно понимаю, что идея витает все-таки в министерстве? И, в принципе, Россия может повлиять на цены своими объемами на мировые цены?

Вы знаете, трудно сказать. Я могу вам назвать некоторые цифры. На сегодня предложение превышает спрос примерно на 700-800 тысяч баррелей в сутки. Производится больше нефти, чем потребляется. Факторы, которые повлияли на это: более медленные темпы экономики, особенно в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в Китае, в Европе, и, конечно же, более высокое предложение со стороны Соединенных Штатов Америки, со стороны Ливии, Ирака и Ирана.

Рынок не ожидал, что Ливия, Ирак и Иран, это примерно на миллион двести баррелей суммарно добавят своего производства. Если раньше это нивелировалось сложностями, которые происходили на Ближнем Востоке, известные события, и предложения Соединенных Штатов Америки, превышение над спросом нивелировалось сокращением добычи на Ближнем Востоке, сейчас этого не происходит.

Россия добывает 523 миллиона тонн. Всего в мире добывается в год примерно 4 миллиарда 100 миллионов тонн нефти. Две крупные страны, которые производят нефть: 523 миллиона тонн — Россия и 542 миллиона тонн — Саудовская Аравия. Соединенные Штаты Америки на третьем месте – 466 миллионов.

Делают погоду

Да, полтора миллиона — это больше чем треть, 36% от производства в мире. А если взять страны, которые производят больше 100 миллионов тонн в год, их всего 12. И суммарно эти 12 стран производят 75% нефти. В принципе, теоретически эти 12 стран могут между собой решить вопрос и договориться, какие могут быть цены на нефть в рынке. Но я хочу отметить, что ни одна страна на сегодняшний день не декларирует такую позицию.

Россия считает, что это, наверное, не будет позитивно влиять на развитие отрасли. Рынок должен регулировать баланс спроса и предложения. И мы считаем, что наш вклад, в принципе, заключается в том, что мы как минимум в своих стратегиях продолжаем сохранить объемы добычи. Мы не наращиваем.

До 2020 года объемы добычи нефти вырастут примерно на 6% в среднем в мире. Соответственно и спрос тоже вырастет. Россия планирует в своих стратегических планах сохранение объема добычи на уровне 505-520 миллионов тонн. Как минимум мы не наращиваем давление на потребление, давление на предложение. Это наш вклад в стабилизацию ситуации на мировых нефтяных рынках.

Вы говорите о том, чтобы сохранить уровни добычи или немного их нарастить. Допустим, если страны ОПЕК принимают решение о сокращение добычи, Россия готова к ним присоединиться как крупнейший производитель нефти, для того чтобы влиять на мировые цена на нефть?

Такого решения сейчас нет. Это очень сложный процесс, поскольку он очень серьезно влияет, в том числе и на наши бюджетные доходы. Вы знаете, что бюджет зависит фактически на 50% от доходов и поступлений нефти и газа от наших экспортных энергетических ресурсов. Поэтому, если такое решение будет, оно должно быть очень тщательное и взвешенное. И нужно проанализировать досконально, а повлияет ли это на, в целом, на ситуацию на нефтяных рынках.

Конечно же, вопрос такой задается странами, задается журналистами, средствами массовой информации, в целом на рынке. Но я пока еще не слышал ни одного мнения, которое было бы в пользу того, чтобы Россия присоединилась к тому, чтобы сокращать объемы добычи. Мы, по крайней мере в своих стратегических планах, не наращиваем объемы добычи. Наша задача – сохранить тот объем, который сегодня мы достигли. И это сложная задача.

Для того чтобы сохранить эти объемы, нам нужно внедрять новые технологии, нам нужно выходить на новые месторождения, заниматься трудноизвлекаемыми залежами, нам нужно на шельф выходить. И вот в этом смысле мы еще раз готовы обсуждать в целом как бы ситуацию на нефтяных рынках.

Как вы оцениваете вероятность, что страны ОПЕК договорятся о снижении квот? Ваше мнение как эксперта, участника переговоров.

Судя по тем высказываниям, которые сегодня звучат со стороны министров, входящих стран в ОПЕК, ситуация довольно сложная и с точки зрения договоренностей. Я еще раз могу сказать, что по сравнению с тем, что было 10 лет назад, роль ОПЕК на сегодняшний день гораздо ниже. И многие страны просто в рамках тех квот, которые выделяются, их не соблюдают. Наращивают в целях интересов, демпингуют по ценам между собой.

Это нельзя назвать сговором, это можно назвать конкуренцией. Поэтому вернуться к договоренностям, которые были ранее, многое будет зависеть от позиции Саудовской Аравии. Дождемся 27 ноября, дождемся очередной Ассамблеи сессии ОПЕК, тогда можно будет уже точно сказать, что будут предпринимать страны. Мне кажется, что в целом вероятность того, что договорятся, есть, но не высокая.

Вопрос, наверное, каждого автолюбителя: что у нас за особенная ситуация в стране? Цены на нефть растут мировые, бензин у нас растет в цене. Цены на нефть падают, как сейчас, бензин в стране растет? Объясните вот такую дилемму, что происходит? Почему?

Во-первых, хочу сказать, что у нас абсолютно рыночная ситуация по формированию цен на нефтепродукты. И сегодня около 20% нефтепродуктов реализуется на биржах, остальные нефтепродукты реализуются по прямым договорам между покупателями и продавцами. И абсолютно рыночная ситуация по формированию.

В стране идет, при производстве нефти и продажи по оптовым ценам в течение года, колебание цен. Однако для потребителя конечного важна цена, которая на заправках. Что происходит на заправках? На заправках сегодня темпы роста цены фактически соответствуют темпам роста инфляции. Если взять на сегодня цены на заправке в ноябре этого года, сравнить с ноябрем прошлого года, то примерно 8-9%-й прирост может быть до 10% по отдельным нефтепродуктам, что соответствует, в принципе, инновационным процессам. И это нормально.

Что касается сравнения с мировыми нефтяными ценами, здесь малая зависимость. Почему? Потому что у нас влияет на это очень высокое налогообложение данной отрасли. То есть в тех странах, в которых налог платится от финансового результата как налог на прибыль, там действительно есть колебания цены на нефть, соответственно привязка и цен на нефтепродукты. У нас же фактически львиная доля доходов нефтеперерабатывающей отрасли, нефтяной отрасли изымается в виде таможенных пошлин, в виде налога на добычу полезных ископаемых, в виде акцизов на нефтепродукты.

Поэтому при снижении цен на нефть частично снижается экспортная пошлина, частично это влияет на НДПИ. Но в целом доходы особо не меняются. То есть маржа, которая формируется в данной отрасли, она остается на том же уровне. Что можно еще в качестве аргумента привести? Вот вы говорите, не снижается цена. Она не снижается в рублях. Если перевести по курсу в доллары, соответственно мы увидим, что цена на нефтепродукты на заправках, если сравнивать в долларовой цене на нефть, тоже снижается. И здесь прямая зависимость есть, поскольку у нас при снижении цены на нефть, в рамках нашего платежного баланса, на рынке происходят изменения курса доллара.

Ждать ли нам резкого скачка цен на бензин в связи с налоговым маневром в следующем году?

Мы рассматривали очень внимательно при подготовке предложений министерством финансов, министерством энергетики по налоговым маневрам. Предприняты необходимые меры, в том числе в области финансирования и возвратных субсидий в нефтепереработке, там, где дополнительно возникают издержки нефтепереработки в рамках налогового маневра.

Во-первых, там значительно снижены акцизы, в рамках налоговых маневров. Во-вторых, для тех компаний, которые существенно уменьшили свою рентабельность, предусмотрены в течение определенного периода возвратные субсидии за счет бюджета, то есть за счет тех налогов, которые платятся по другим составляющий нефтеперерабатывающей отрасли и нефтяной отрасли. Поэтому прогноз, который мы оцениваем, составляет не более 10%, то есть фактически также в рамках прогнозов инфляции. И мы считаем, что существенного влияния налоговый маневр на цены не даст.

Появилась информация о том, что Минэнерго готово заплатить около 9 миллионов рублей, для того чтобы некие эксперты дали свою оценку действию санкций на российский ТЭК. В Минэнерго нет своих специалистов? Почему куда-то на сторону нужно обращаться? Все-таки такая приличная сумма в условиях экономии?

В целом, конечно, Минэнерго делает свои оценки. У нас есть специалисты, которые работают в отрасли нефтедобычи, в отрасли нефтепереработки. В то же время есть специализированные институты, которые занимаются исследованием энергетических рынков. Эти институты, мы с ними сотрудничаем постоянно, мы работаем с ними не только по исследованиям, но и по другим направлениям. В целом научно-исследовательские, опытно-конструкторские работы — это одна из составляющих, которыми занимается министерство энергетики в целях развития отрасли, формирования стратегии, корректировки этих стратегий.

Вы знаете, что и стратегии в том числе мы формируем. Министерство является заказчиком, и разрабатывают их пулы в наших институтах, которые работают специализированно и для этого созданы. Это большое количество необходимо проводить исследований, обработки большого массива информации, подготовки документов и так далее. Поэтому это абсолютно нормальный процесс, когда для таких важных исследований нанимаются специализированные институты.

Я видела такие экспертные оценки, что мы очень сильно в разработке наших новых месторождений зависим от зарубежных компаний. Порядка 93% гидроразрыва пласта — это технология, которая используется при разработке, при бурении и добыче трудноизвлекаемой нефти. Как раз ее обеспечивают зарубежные компании. Способны ли российские компании обеспечить должное сопровождение добыче полезных ископаемых, если западные компании уйдут с российского рынка?

Действительно, у нас есть импортные технологии, импортное оборудование для добычи, особенно трудноизвлекаемых полезных ископаемых. Это наклонное бурение, горизонтальное бурение. Поскольку сегодня есть мировые лидеры в этой отрасли. Но тем не менее у нас есть и наши российские технологии, которые используются в России, и в том числе и нашими компаниями, и в частности, компанией «Сургутнефтегаз».

Другое дело, что в рыночной экономике, когда происходит международное разделение труда и международное сотрудничество, всегда используются наиболее эффективные для данной компании в целях повышения эффективности ее деятельности, повышения производительности труда, снижения издержек, наиболее эффективные технологии.

Пока, если говорить о таких технологиях, санкции коснулись только тех разработок, которые будут производиться на шельфе и по добыче трудноизвлекаемых. На арктическом шельфе в первую очередь. Поэтому, что касается действующих месторождений, у нас продолжается международное сотрудничество в этой части, и мы рассчитываем, что это сотрудничество будет и дальше продолжаться. Тем более что наши партнеры иностранные заинтересованы в этом.

Тем не менее я считаю, что задача, которая поставлена сегодня правительством Российской Федерации по импортозамещению, она должна быть реализована в ближайшие 2-3 года. Министерством промышленности подготовлена соответствующая дорожная карта по импортозамещению и предусмотрено существенное снижение в ближайшие годы импортозависимости, и предусмотрено существенное снижение в ближайшие годы импортозависимости по тем технологиям, которые на сегодня более эффективны.

Будут проводиться соответствующие разработки научно-исследовательские, опытно-конструкторские, будут заказы российских компаний в этой части. И мы считаем, что это даст новый импульс, новые возможности для развития нашей промышленности. Нефтегазовая отрасль, которую курирует министерство энергетики в качестве заказа для нашей российской промышленности, готово сделать этот заказ. И рассчитываем, что промышленность откликнется и соответствующие технологии, которые сегодня являются мировыми, достигнут соответствующего качества.

А каков для новых месторождений в общем объем добычи в России? То есть я так понимаю, чтобы сохранить уровень добычи, нам нужно продвигаться, в том числе в Арктику, арктический шельф, и там добывать. Можно добывать уже сейчас. Сможем ли мы добывать в следующем году, через 2 года, и обеспечивать должный уровень добычи нефти, если мы не будем иметь доступа к западным компаниям?

Как я уже говорил, 523 миллиона тонн мы добыли в прошлом году. В этом году мы ожидаем примерно такие же цифры, может быть, чуть-чуть больше. Из этого объема в Западной Сибири, это основные наши добывающие территории плюс другие, мы примерно 470 миллионов тонн добываем. С каждым годом эта цифра снижается, поскольку понятно, месторождения выходят в стадию глубокого извлечения нефти, стареют, появляется необходимость больше бурить для добычи одного и того же объема. В 2 раза, на самом деле, на сегодняшний день нужно больше бурить, чтобы больше добывать тот же самый объем нефти, который был.

И нужны новые технологии.

Безусловно. Они внедряются, эти технологии, и сегодня используются. Просто они становятся более дорогими, себестоимость возрастает. Соответственно в перспективе добыча на действующих месторождениях будет снижаться. Если не вводить новые технологии, мы думаем, что к 2030 году примерно на 100 миллионов тонн действующих месторождений будет меньше. Соответственно эту цифру можно уменьшить, если внедрять современные технологии, которые во всем мире сегодня используются. В том числе и в России мы тоже используем, и мы должны выходить на новые залежи, в частности на Баженовскую свиту, на Тюменскую, Ачинскую и так далее.

Это требует новых вложений инвестиционных. С той стратегией, которая сегодня у нас заложена в развитие отрасли, безусловно, эти позиции заложены. Для сохранения общего объема добычи у нас будет увеличиваться доля новых месторождений, доля добычи трудноизвлекаемых залежей, и будет уменьшаться доля добычи на тех месторождениях, которые сегодня активно эксплуатируются.

И главный вопрос на повестке дня — это обеспечить ТЭК новыми технологиями российскими, может быть, китайскими, японскими?

Задача импортозамещения, как я уже сказал, сегодня на повестке дня номер один. Но что подразумевается под импортозамещением? Это, во-первых, собственная технология, разработка и использование наших возможностей промышленности по производству оборудования, по использованию технологий, а также использование технологий, которые используются, которые сегодня производятся в других странах, которые, в частности, не ввели санкции. Мы активно в этом плане сотрудничаем, в том числе и с Китаем. Есть компании китайские, которые готовы в этой части участвовать, это рассматривается.

Есть отдельные позиции, по которым действительно есть наработки соответствующие. Но еще раз хочу сказать, что в России тоже есть технологии, которые работают на рынке российском.Это не значит, что мы не имеем самых современных технологий, которые сегодня есть. Они, может быть, менее эффективны, их нужно совершенствовать, дорабатывать. Технологии гидроразрыва, я вам просто приведу пример, она была изобретена в Советском Союзе еще в 60-е годы.

Просто они получили свое совершенство и развитие в других странах, там, где нет такой легкой добычи нефти, как у нас, когда мы использовали обычные способы, и так далее. Там, где нужно было потрудиться с точки зрения использования новых технологий, конкуренция позволила их совершенствовать. Но сейчас наступает тот момент в том, чтобы мы могли технологии у себя совершенствовать, развивать и соответственно внедрять.

А сколько лет может потребоваться на это, по вашим оценкам?

Программа рассчитана на период до 2020 года. Но, безусловно, основные задачи, которые поставлены в этой части, касаются ближайших двух-трех лет.

Сколько инвестиций может понадобиться и кто будет вкладывать деньги? Сами компании, они готовы инвестировать в новые технологии?

Конечно, я назову цифру. У нас примерно в год инвестиций в энергетическую отрасль составляет 130 миллиардов долларов. Это огромная цифра. В рамках нашей стратегии до 2020 года в энергетике будет освоено примерно 1 триллион долларов. Это огромный заказ в первую очередь для наших российских предприятий, для развития нашей промышленности, для развития в том числе и фундаментальной науки, и прикладной науки. И все наши компании имеют НИИ-центры.

Они сотрудничают с ведущими научно-исследовательскими институтами российскими по разработке технологий. Это абсолютно точно. Многие компании, помимо собственных наработок, используют возможности и разработки наших ведущих институтов. Вопрос в другом: что есть те наработки, которые нужно практически внедрять в те технологии, которые сегодня разрабатываются. И как по заказу самих компаний, так и отдельно самими высшими учебными заведениями, научно-исследовательскими институтами, либо какими-то малыми и средними компаниями, которые работают в рынке.

Министерство энергетики приняло решение создать при министерстве научно-технический совет, куда войдут ведущие ученые, куда войдут представители научно-исследовательских институтов, компаний, для того чтобы на этом научно-техническом совете рассматривать наилучшие доступные технологии, наилучшее оборудование, которое производится, разработки науки, для того чтобы вместе с компаниями создать механизм по внедрению их уже непосредственно в практическое использование.

Мы часто слышим сегодня, что не достучаться нашим новым разработкам до использования… Но, на самом деле, существует такая проблема во всем мире. Этот механизм нужно создавать. На мой взгляд, научно-технический совет нам позволит давать соответствующие рекомендации и использовать этот механизм.

Источник: OilNews.kz